В данной статье мы рассмотрим несколько локальных традиций кулачного боя существовавших в среде донского казачества. Попытаемся проанализировать приемы обучения, технику боя, психологическую и духовную подготовку бойца, основные виды тактических действий существовавших в среде сельского населения Дона в первой половине XX в.
Хронологические рамки очерчивают время трансформации традиционной культуры Дона, процессы расказачивания и культурной революции, в результате которых исчезали носители традиции, народные забавы и развлечения вытеснялись спортивными праздниками, внедрением в жизнь народа физической культуры и спорта как основы пропагандируемого здорового образа жизни. Под запрет попадали многие состязательные традиции, носящие жесткий, травмоопасный, силовой характер, что дало повод некоторым исследователям утверждать о проигрыше кулачной науки спортивным видам борьбы и, прежде всего, боксу. Не входя в полемику о том, какое из боевых единоборств лучше, какое хуже, просто констатируем тот факт, что кулачный бой по своей структуре, по своим видовым и функциональным свойствам явление многогранное, мало изученное в своих локальных вариантах, явление архаичное и в то же время жизнеспособное, так как в виде драки оно существует и по сей день. 
Обычно под кулачным боем понимают драку кулаками, для забавы, из молодечества /1, с.117/. Противопоставление кулачного боя драке, как и потешному поединку, весьма условно, так как различие определено наличием правил боя. В потешном, игровом бое, «понарошку», отрабатываются не только удары, защиты, но и психологическое взаимодействие, в котором ярко выражен игровой характер боя, он ведется «дурачась», «играючи», обычно в компаниях сверстников. Подобные бои перерастают в «стравки», когда старшие ребята или взрослые стравливают мальчишек между собой, при этом поясняя правила, приемы боя, подзадоривая их на активные действия /2/. Такие «затравочные» бои служат началом настоящих кулачных, стеночных боев. 
Драка начинается там, где регламентация традиции отступает на второй план. В. Даль отмечал, что драка происходит взабыль /1/, то есть когда бойцы забываются, ожесточаются в процессе боя. Отметим, что критерием классификации кулачков выступает психологический характер боя: игровой, обрядовый, ожесточенный. Увечность боя будет зависеть именно от этого.
«Кулачная наука», как комплекс специальных методов и способов подготовки и ведения боя, существовала для широкого круга лиц в качестве забавы, детской возни, юношеских потасовок. Но были и те, для кого кулачное дело становилось своего рода призванием, искусом, который превращался в своеобразное боевое искусство. Эти бойцы предводительствовали в стенках, верховодили в молодежных, уличных объединениях, атаманили. Они известны по украинскому, русскому материалам и, видимо, являлись неотъемлемой частью традиционной культуры восточных славян.
Характеризовать кулачную науку подобных бойцов в целом (в обобщенном виде) не представляется целесообразным, так как существуют явные различия локального характера, связанные как с иноэтническим окружением, историческими условиями формирования этнических групп на определенной территории, так и индивидуальными особенностями самого бойца. 
Идеальный тип кулачного бойца должен был обладать определенными качествами, которые фиксировались в общественном мнении. «У кулачного бойца удар должен быть хлесткий, и кулак сухой. Вот у меня кулак не сухой, ударю и разобью его, есть кулаки сухие»/3/. Боец должен был обладать бойцовским характером, драчливостью. «Дед обучал меня, потому что я драться любил, а брата не стал учить, говорил, что он у нас тюфяк» /4/. Физическая сила наравне с ловкостью составляют важную характеристику бойца, при этом на силу отмечают в основном сторонние наблюдатели: «Дед у нас сильный был, тридцативедерную бочку поднимал. Однажды выпивши, с колокольни упал и хоть бы хны. На кулачках после боя любил переворачивать линейки, на которых приезжали на бой казаки» /5/. «Прадед был силен, бывало, отвяжется бычок, он его за хвост держит, а жене кричит: «Давай привязывай. Однажды осерчав, ударил коня по голове кулаком – и убил».
 Сила по мнению непосредственных участников боев проявлялась в стойкости, возможности держать удар, так и в силе удара. Причем удар, наносимый по предметам, сгоряча своим разрушающим действием удивлял и самого бойца. «Осерчал я тогда, грю, нехорошо денег не платить. И как дам кулаком по столу, а стол дубовый. Что ты думаешь, проломил! Начальник испугался, а мне и самому неудобно стало» /4/. Тот же информант вспоминал: «Я его ударил по зубам, отмахнулся слегка, а зубы у него и посыпались. Может, держались плохо?»
Стойкость, как бесстрашие по отношению к врагу, к его ударам, невосприимчивость к боли ценились в народе, и даже специально воспитывались. Как различными детскими играми (например, «Угадай, кто ударил?&#187, так и специальными тренировками. «Дед учил меня драться по разным манерам – и руками и ногами. Бывало, наденет тулуп, а мне дает фуфайку, и начинаем бить друг друга в бока, грудь,  по рукам. В голову не били. Однажды я его запалил в лоб, он говорит, хороший у тебя удар, внучек» /4/.  Вообще, приемы подготовки требуют специального рассмотрения с точки зрения своей практичности. Отметим, что в качестве подготовительных упражнений дед и внук перебрасывали друг другу и кидали камни от 5 до 16 кг. Били в двойной, сшитый мешок: «колбаса на пружинах», били кулаками, ладонями, локтями. Некоторые бойцы использовали мешок с зерном. В селе Средний Егорлык были известны два бойца Шальнев И.И. и Шалаев В.И. Рассказывают, что Шалаев не мог долго победить Шальнева, и тогда он привез с обочины шляха каменную бабу, а их много было по шляху и тренировался избивая ее /6/. 
При рассмотрении поведения бойца думается можно использовать понятие «донская развязка», именно в том контексте, в котором его использует народ. Развязный человек, ловкий, свободный в обращении, в приемах, бывалый, в ком не видать стеснения, ни вычурности /1, с.21/. Говорят, «покажи ему донскую развязку», то есть не только превзойди в ловкости противника, но одолей его психически. 
База любого воинского искусства начинается со стойки. В рассматриваемой нами манере стойка была специфична, так как в большей степени ориентирована на драку. Боец стоял в свободной, не напряженной позе, с отклоненным слегка назад корпусом, с выставленной левой или правой ногой вперед, ноги слегка согнуты. «Стоять крепко, ходить валко». Валкость, в раскачку отражена и в слове «укачать»,  значит побить. Могли сказать «покачали вас» с тем же смыслом. Перемещение корпуса осуществлялось враскачку – когда масса тела перемещается с ноги на ногу, но не быстро, а как бы топчась на месте, инерционно, ища опору в движении всего корпуса. При необходимости можно было наскоком подскочить, или отскочить от напиравшего бойца. Отсюда поговорка: «они наскоки намнут боки» /7/. 
Основой любого кулачного искусства от Англии до Китая является удар рукой. Удары наносились в голову, корпус, руки и ноги. То есть практически целью являлось любое незащищенное место на теле бойца, поражение которого могло принести победу. «Они настолько владели умением биться, что часто заканчивали бой вничью. Но после боя носили синяки на лице, руках, ногах» /6/. О том же в XVI в. писал С. Герберштейн: «начинают они борьбу кулаками, а вскоре без разбору и с великой яростью бьют ногами по лицу, шее, груди, животу»/8, с.119/.
Наибольшее количество точек приложения ударов относится к голове. Голова как вместилище сакральной силы и наиболее поражаемая часть тела осознавалась в глубокой древности. Известно, например, что греки в кулачных боях били только в голову /9, стр.171/. Удар «в лоб» имел не только прикладное, но и символическое значение (ср. наказание ложкой по лбу за столом). В лоб можно было ударить двумя способами: основанием кулака сверху и основанием ладони «с плеча» в основание лба. Говорили: «бей в лоб, делай клоуна (шута)» /4/. Любопытно, что понятие «клоун – шут» восходит к понятию «осмеянный», «пустой», лишенный чего-либо: безрогий, безухий, «с отбитыми рогами» /10, с.495/.
 В голову били плюхой, такой длинный боковой, с входящим в голову акцентом в точке приложения удара. На Дону о размашистом ударе в ухо, висок, могли сказать «жахнул». Жахнуть значит еще и испугать, стращать, от слова жах – страх, ужас, испуг /1, с.528/, т.е. функция такого удара еще заключалась и в испуге противника, психологическом подавлении. Плюха могла ударить в висок, ухо (оплеуха), могла попасть в шею (святым кулаком, да по окаянной шее), при потяге руки на себя получался удар «по-за-шей», когда кулак попадал по затылку. Пощечина, которую называли «дать леща» или «отпустить лепёху» наносился или «лодочкой» ладони или всей пятерней, с хлестким эффектом. Удар всей ладони по лицу «как в бубен ударить», так и назывался «дать бубну», при заходе за спину противнику могли ударить с плеча, ладонью между лопаток, что могло звучать как «выбить бубну». 
Вообще описание удара самого по себе встречает определенные трудности, которые вызваны вариантами боя, удар образовывался связками защит и ударов, которые ценились на вес золота. Связка вообще могла быть только атакующей и предполагала в качестве защиты маневр корпуса или принятие удара на тело. Организация связки, на наш взгляд, могла строиться ритмом танца или потешной песни. Вспомним, что часто в казачьих станицах кулачные бои сопровождались девичьими хороводами, в России специальными гармоничными наигрышами «на драку» /11, с.205/. Потешные песни сопровождали «Барыню», «Камаринскую», другие мужские танцы например:
«А барыня шита-крыта
На базаре кнутом бита» /19/.  
Или 
«Гей у мене був коняка, 
Був коняка разбияка.
Була шабля, тай рушниця
I дiвчина чаривниця» /7/

Мог быть просто счет «раз-два-три» или «раз-два», в зависимости от ситуации. Ритмика убирала из сознания бойца различные мысли (излишнюю рационализацию), организовывала ритмомышление, включая работу инстинктивного восприятия мира. Появлялось такое игровое остервенение, удаль, открытость опасности, бесстрашие.
Опытные бойцы обычно предводительствовали в стеночных боях, атаманили среди молодежи. В начале боя они выходили на перепалки, были начинателями, отчего и прозывались заревайлы – зачинщики в кулачном бою. «Сначала выходили на-кулачки заривайлы, потом астальныи и дрались стена на-стену» /20, стр.15/. Возможно, этимологически это понятие можно соотнести с началом, зачином, как зоря находящаяся между светом и тьмой. Здесь и зарность – горячность, пылкость; вошел в зари – в задор, азарт. Существует и понятие зарев, будто бы от зареветь – начало рева оленей /1, с.627/, относящее нас к брачным поединкам животных. 
Под крики «Дай бойца!», «На круга!», «Давай на любителя!» боец выскакивал или выходил на бойное место. Часто бойцы хлопали в ладони, что может трактоваться и как призыв помощи предков и как отпугивание нечистой силы, навьих сил от бойца. Вызов «На любителя!» означал, что бой будет вестись кулаками, без каких либо предметов, честно. Лежачего бойца не били, однако если поверженный противник продолжал ругаться, то его добивали /4/. Демонстрация превосходства должна быть полным.
Боец принимал стойку и «колотырился» с противником. Колотырится, значит спорить. Спор использовался как задор, кто кого выведет из себя, кто первым «потеряет голову. «Закипело у Ларьки нутро. Чирик вперед выставил. Заколотырились они, заспорили до одури. Раззадорили они друг дружку» /12, с.65/. 
Более хладнокровный стоял или опустив руки или левую руку выставляя вперед, сжимая ее в кулак, а правая «играла» у груди, в такт покачивающемуся корпусу. У Ф. Крюкова, есть описание: «он стоял в боевой позиции – боком, расставив ноги и выставив вперед одну руку» /13, с.123/. В первом случае вид бойца напоминал внешне не готового к бою человека, «стой спокойно, опустив руки и всем видом покажи, что к бою не готов, и даже опасаешься боя, чуть отступи и жди» /4/. Противник,  вводимый в заблуждение, наступал, делал толчок в грудь, на этом его и ловили. Во втором случае, боец разворачивал плечи, груди выгибалась прямо, вздергивался вверх подбородок. У Ф. Крюкова такой боец «расставил широко ноги и принял вызывающе воинственный вид» /14, с.43/. Вид спорщика и забияки, демонстративная агрессивность, готовность к бою, к активным действиям. Левая рука защищала голову от ударов, которые наносились на дистанции, ею же могли дать тычку, взять на локоток. Локоть отводил удары, бил сверху, снизу, по ребрам, по рукам, но являлся при этом вспомогательным оружием. Удары в корпус или принимали или старались уводить их руками и самим корпусом. Как уже отмечалось в стойке боец не замирал, а ступал (гопал), при этом корпус подданный чуть назад лучше защищал голову. При собственной атаке левая рука прихватывала руку противника, цепляла ее, прижимала, придавливала, а правая била поверх рук противника. Левой или правой рукой били тычку, иногда наступая на ногу противника. Сравнивали такой неожиданный удар в подбородок с «кошачьим ударом лапой», только удар приходился горизонтальным кулаком в губы, зубы противника, отсюда одно из названий – «дать губотряса».
Тактическая схема боя зависела от характера бойца. Атака наскоком хорошо описана у того же Ф. Крюкова: «Озерков в два прыжка очутился около него, изогнулся вдруг почти до земли, крикнул, гикнул что было мочи и ударил Левона в грудь» /14, с.44/. Гиканье, как боевой клич, как окрики управления конем «Ги», и «Го», являлось показательным элементом казачьего боевого порядка. «Закричали, загичали, на удар пошли». 
По воспоминаниям информантов встречалось и ломание. Питерский исследователь русского кулачного боя А. В. Грунтовский связывает ломание с обрядовой пляской шамана, ломание атамана на «проходке» шайки или ломание бойцов перед поединками напоминают камлание шамана в кругу. В Псковской обл. пляс называется «плясать горбатого» /15, с.65/. Здесь еще раз важно подчеркнуть, что бой выявлял психологическое преимущество бойца. Информаторы отмечали именно психологию ломания, движения «с ломотой», «вот мол я какой», «я тебя как вошь задавлю», боец ломаясь поводил плечами, то левым то правым боком, показывал себя /4/. Интересно, что противник, который демонстрирует в позе, мимике, речи превосходство становится как бы выше и смотрит сверху вниз независимо от роста. Презрение – наиболее опасное состояние из всех эмоций, когда противник способен на крайнюю форму агрессии /16, с.522/.
Если противник хватал за грудь, плечи, рукава то такие захваты «рубились» кантом ладони, с немедленной атакой, например, давали потыкан или втык (прямой правой), или можно было «лязгнуть по зубам наотмашь. Выражение «дать сею-вею» характеризует траекторию удара наотмашь снизу-вверх-наружу правой или левой рукой. Захват мог перехватится левой рукой, противника проворачивали и били правой снизу по восходящей траектории основанием большого пальца сжатого кулака в нижнюю челюсть сбоку или «подтирали сопли» ударом верхней части вертикального кулака под нос. Могли ударить «под горлянку» вертикальным кулаком. Интересно, что положение кулака практически всегда было вертикальным, обычно как располагался кулак у плеча так он и шел до конечного положения. Подвороты присутствующие в современном боксе и карате отсутствовали. По мнению, исследователя Т. Рузицки, такое положение кулака при соприкосновении с целью увеличивает поверхность контакта, а также уменьшает количество зон руки, которые могут подвергнуть удар потери энергии и большее количество возможностей защиты для этой руки. Снижается вероятность повреждения костей запястья /17/. Зона поражения груди включала «кость» и «ложечку», причем удар в кость назывался суходушиной, «дать в скворечник», «в душу». В детской возне нами замечена игра, когда соперники старались, приложив кулак к груди друг друга, вкрутить его костяшками пальцев в грудь. Удар под ложечку, «в солнышко», «под дых» наносился кулаком, коленом, ногой. Под ребра, под бока (на Руси под микитки) также били кулаками и ногами (носком сапога). Носком били в пах, колено, наступали на стопу противника. По словам информанта «были такие оторвилы, которые били в прыжке по шее»/30/, правда как это реализовывалось технически сказать трудно. Ногой можно было ударить под руку, пнуть в живот, лягнуть каблуком, поставить подножку, подбить ноги. Один из информаторов отмечал, что ноги использовались не часто, а манере драться ногами его обучал его дядя войсковой разведчик /4/. В воспоминаниях Г.А. Солодухина приводится интересная связка взаимодействия ног и рук. «Ни слова не говоря – левым кулаком коротким ударом, тычком двинул его в грудь, под ложечку, а правым кулаком почти одновременно нанес удар по левой его челюсти. Правой же ногой ударил по винтовке. У меня все это вышло, как по команде: «Раз, два, три!» /18, с.170/.
Сравнивать традиционные рукопашные состязания с современными видами спорта, видимо, нет смысла. Обычно вопрос кто кого разрешается не поединком на ринге, а уличной дракой или в боевой ситуации. Побеждает тот, у кого крепче дух, а традиционные воинские состязания формировали, прежде всего, психологически мужественного и стойкого бойца. Способного игровым отношением к труду, войне преодолевать тяготы и лишения, не пострадать психологически, не опустится до уровня животного страха или безудержной ярости. Большую роль в этом играла и духовная подготовка, которая полностью отвечала нормам народного православия. Боец, выходя на бойное место, крестился, хлопал в ладони, призывая на помощь предков. Когда получал удар, то терпел, а когда сам бил – Бога помнил. Ценностные установки кулачного боя связаны с честностью, прямотой, совестью, взаимопомощью. Они подкреплялись авторитетом предков, педагогическими воззрениями народа.
 Технический строй кулачного боя отражал реальную технику рукопашного схода, удары, подсечки, броски составляли его основу. Влияние орудий труда и оружия на технику ударов, было взаимным. Интересно, что в европейском фехтовании нового времени мечом и кинжалом поединок проходил в такой манере, которая, по словам Э. Кастла, напоминает современный кулачный бой; одной рукой дерущийся останавливал атаку противника, а другой наносил контрудары… Оба дерущихся постепенно передвигались вправо или влево, стараясь занять более выгодное положение /21, с.76/. По объему технических элементов кулачный бой явно не уступает современным единоборствам, которые свели ударную технику рук к трем-четырем основным ударам, унифицировали их, защитили руки и немаловажное значение имела коммерциализация состязаний, которые полностью изменили систему боя и подготовки, превратив их в жесткое шоу. В заключении отметим, что кулачный бой, по своей культурной функциональности намного превосходит современные спортивные единоборства, при этом, конечно, уступая им, особенно восточным видам, в рекламе, зрелищности, защищенности бойца, который предпочитает условный контакт и упругую поверхность ковра.
 
 
ПРИМЕЧАНИЯ
 
1. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб., 1996. Т.1.
2. ПМА.1997. Инф. Романько Е.Ф. г.р. 1913. С.Светлоречное, Зерноградского р-на, Ростовской обл.
3. ПМА.1997. Инф. Серов Д.В. г.р.1928. С. Гуляй-Борисовка, Зерноградского р-на, Ростовской обл.
4. ПМА. 2003. Инф. Жигилев А.М. г.р. 1929. г. Зерноград, Ростовской обл.
5.  ПМА. 2004. Инф. Мирошников В.И. г.р. 1926. с. Гуляй-Борисовка, Зерноградского р-на, Ростовской обл.
6. ПМА.2006. Инф. Корнеева В.И. г.р. 1944. с. Ср. Егорлык. Егорлыкского р-на, Ростовской обл.
7. ПМА. 1998. Инф. Бурый С.Е. г.р. 1908. с.Светлоречное, Зерноградского р-на, Ростовской обл.
8. Гербернштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908.
9. Харлампиев А.Г., Гетье А.Ф., Градополов К.В. Бокс – благородное искусство самозащиты. М., 2005.
10. Цыганенко Г.П. Этимологический словарь русского языка. Киев, 1989.
11. Морозов И.А., Слепцова И.С. Круг игры. Праздник и игра в жизни севернорусского крестьянина (XIX – XX вв.). М., 2004.
12. Казачьи сказки. Сост. Когитин В. Волгоград, 1992.
13. Крюков Ф. Станичники // Дон.1992. С.1-2.
14. Крюков Ф. Казацкие мотивы. М., 1993.
15. Грунтовский А.В. Русский кулачный бой. История, этнография, техника. СПб., 2001.
16. Волостных В.В., Жуков А.Г., Тихонов В.А. Энциклопедия боевого самбо. М., 1993. Т.2.
17. Рузицки Т. От кулачного боя к современному боксу или как перчатки изменили искусство пугилизма // www.savataustralia.com.au
18. Солодухин Г.А. Жизнь и судьба одного казака // Джигитовка казаков по белу свету. М., 2006.
19. ПМА.1997. Инф. Яровая К.Т., г.р. 1915. С. Светлоречное Зерноградского р-на Ростовской обл.
20. Словарь русских донских говоров. Ростов н/Д., 1976. Т.II.
21. Кастл Э. Школы и мастера фехтования. Благородное искусство владения клинком. М., 2007.